Неточные совпадения
Дмитрий Самгин стукнул ложкой по краю стола и открыл рот, но ничего не сказал, только чмокнул губами, а Кутузов, ухмыляясь, начал что-то шептать в ухо Спивак. Она была в светло-голубом, без глупых пузырей на плечах, и это
гладкое, лишенное украшений платье, гладко причесанные каштановые
волосы усиливали серьезность ее лица и неласковый блеск спокойных глаз. Клим заметил, что Туробоев криво усмехнулся, когда она утвердительно кивнула Кутузову.
Голос у нее низкий, глуховатый, говорила она медленно, не то — равнодушно, не то — лениво. На ее статной фигуре —
гладкое, модное платье пепельного цвета, обильные, темные
волосы тоже модно начесаны на уши и некрасиво подчеркивают высоту лба. Да и все на лице ее подчеркнуто: брови слишком густы, темные глаза — велики и, должно быть, подрисованы, прямой острый нос неприятно хрящеват, а маленький рот накрашен чересчур ярко.
Тугое лицо Попова изменилось, из-под жесткой щетки темных
волос на
гладкий лоб сползли две глубокие морщины, сдвинули брови на глаза, прикрыв их, инженер откусил кончик сигары, выплюнул его на пол и, понизив сиповатый голос, спросил...
Его тихое посвистывание и беседы вполголоса с самим собою, даже его
гладкий, черный, точно чугунный, чепчик
волос на голове, весь он вызывал какие-то странные, даже нелепые подозрения: хотелось думать, что он красит
волосы, живет по чужому паспорту, что он — эсер, террорист, максималист, бежавший из ссылки.
Гладкие черные
волосы падали на затылок и на уши, а в висках серебрилось несколько белых
волос.
Он часто и ловко взмахивал головою, отбрасывая с высокого
гладкого лба волнистые длинные
волосы, снисходительно улыбался и всегда рассказывал о чем-то глуховатым голосом, начиная речь вкрадчивыми словами...
Лицо у гиляка круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой;
волосы гладкие, черные, жесткие, собранные на затылке в косичку.
Он дернул Лейбу за кушак и выпрыгнул из экипажа. Шурочка стояла в черной раме раскрытой двери. На ней было белое
гладкое платье с красными цветами за поясом, с правого бока; те же цветы ярко и тепло краснели в ее
волосах. Странно: Ромашов знал безошибочно, что это — она, и все-таки точно не узнавал ее. Чувствовалось в ней что-то новое, праздничное и сияющее.
Пошли. А в кабаке стоит старый человек, с седыми, как щетина,
волосами, да и лицо тоже все в щетине. Видно сразу: как ни бреется, а борода все-таки из-под кожи лезет, как отава после хорошего дождя. Как увидели наши приятели такого шероховатого человека посреди
гладких и аккуратных немцев, и показалось им в нем что-то знакомое. Дыма говорит тихонько...
Только парик пришлось выписать из Петербурга, — черный, с
гладкими, причесанными
волосами.
Пестрый платок, накинутый на скорую руку на ее белокурые
волосы, бросал прозрачную тень на чистый,
гладкий лоб девушки и слегка оттенял ее глаза, которые казались поэтому несколько глубже и задумчивее; белая сорочка, слегка приподнятая между плечами молодою грудью, обхватывала стан Дуни, перехваченный клетчатой юбкой, или понявой, исполосованной красными клетками по темному полю.
Черты его были строги и правильны; но они как нельзя более смягчались большими светло-серыми быстрыми глазами, насмешливыми губами и
гладким, необыкновенно умным лбом, окруженным пышными кудрями черных
волос с проседью.
Это была девушка высокая, стройная, с несколько впалою грудью и молодыми узкими плечами, с редкою в ее лета бледно-матовою кожей, чистою и
гладкою как фарфор, с густыми белокурыми
волосами; их темные пряди оригинально перемежались другими, светлыми.
Склонив набок большую голову, покрытую
гладкими и мягкими
волосами цвета сырого мочала, он поглядывал на собеседников, и голубые глаза на его бледном лице то прищуривались, то широко открывались.
Всегда
гладкий и приличный, теперь Маклаков был растрёпан,
волосы, которые он тщательно и красиво зачёсывал за уши, беспорядочно лежали на лбу и на висках; от него пахло водкой.
И когда Саша, слушавший очень внимательно, подошел к ней в середине рассказа и горячей рукой несколько раз быстро и решительно провел по
гладким, еще черным
волосам, она сделала вид, что не понимает этой ласки, для которой еще не наступило время, отстранила руку и, улыбнувшись, спросила...
Чрезвычайно густые черные
волосы без всякого блеска, впалые, тоже черные и тусклые, но прекрасные глаза, низкий выпуклый лоб, орлиный нос, зеленоватая бледность
гладкой кожи, какая-то трагическая черта около тонких губ и в слегка углубленных щеках, что-то резкое и в то же время беспомощное в движениях, изящество без грации… в Италии все это не показалось бы мне необычайным, но в Москве, у Пречистенского бульвара, просто изумило меня!
Злой ноябрьский ветер, налетая на него, трепал жидкие
волосы большелобой головы, поднимал до колен рубаху, открывая ноги, толстые и
гладкие, как бутылки, обросшие желтоватым пухом, и показывал, что на этом человеке нет штанов.
Сверху был виден череп с коротко остриженными
волосами, угловатый и большой, согнутая спина, длинные руки. Из-под челнока бесшумно разбегались тонкие струйки, играя поплавками удочек. Дальше по течению эти струйки прятались, и вода, спокойная,
гладкая, отражала в тёмном блеске своём жёлтые бугры берега, бедно одетые кустами верб.
Корнею Васильеву было пятьдесят четыре года, когда он в последний раз приезжал в деревню. В густых курчавых
волосах у него не было еще ни одного седого
волоса, и только в черной бороде у скул пробивалась седина. Лицо у него было
гладкое, румяное, загривок широкий и крепкий, и все сильное тело обложилось жиром от сытой городской жизни.
Длинные рыжие
волосы, сухие и
гладкие, спускались на плечи прямыми палками.
— Тебе больно, дядя? — прозвучал далеко слышный детский голосок, звонкий, как ручеек в лесу летом. — Ну да ничего это, ничего, пройдет. До свадьбы заживет, слышь? Так бабушка Маремьяна говорила. Да ты не реви, пройдет, говорю, право слово! — И подняв свою тоненькую ручонку, она не смущаясь подняла ее к
гладкой, блестящей лысине маленького, поникшего головой человечка и несколько раз погладила и ласково похлопала эту мокрую от бега и падения, совершенно лишенную
волос голову.
Действительно «все» было готово очень быстро. Машинка для стрижки с удивительной быстротой заработала вокруг Луниной головки, и из-под нее посыпались жиденькие косицы светлых и мягких, как лен,
волос. Вскоре голова девочки, лишенная растительности, стала похожа на
гладкий шарик, и еще рельефнее выступили теперь среди загорелого личика ребенка серьезные голубые, не по-детски задумчивые глаза.
Матрена Ниловна не передала дочери своей наружности.
Волос из-под надвинутого на лоб платка не было видно, но они у нее оставались по-прежнему русые, цвета орехового дерева, густые,
гладкие и без седины. Брови, такого же цвета, двумя густыми кистями лежали над выпуклостями глазных орбит. Проницательные и впалые глаза, серые, тенистые, с крапинками на зрачках, особенно молодили ее. В крупном свежем рту сохранились зубы, твердые и белые, подбородок слегка двоился.
Почти черные
волосы,
гладкие, густые, причесаны были по-старинному, двумя плоскими прядями, и только сбоку, на лбу, она позволяла себе несколько завитков: они смягчали строгость очертаний ее лба и линию переносицы.
Черные, почти до полу
волосы были распущены и скреплены гирляндой из бутонов пунцовых роз. Такие же бутоны были пришпилены у корсажа. Ни одного браслета, ни одного бриллианта не было на ней. Только
гладкий золотой медальон на пунцовой бархатке висел на шее.
Петр Иннокентьевич в отчаянии рвал на себе
волосы. Он готов был отдать все свое богатство за один лишь миг свидания со своей исчезнувшей дочерью, но слова
Гладких: «Что с ними случилось и где они — я не знаю» — похоронным звоном отдавались в его ушах.